____
Почему агрессивные политические идеи так популярны?
Почему агрессивные политические идеи так популярны?
Сергей Лебедев
Эксперт Центра Психологической Безопасности в Москве
Апрель 14, 2018
Апрель 14, 2018
Дисклеймер
Я сознательно уклоняюсь от обширной дискуссии на тему того, что представляет собой политическая идеология.
Я понимаю ее в данной работе предельно широко. Это упрощение, которое возмутит многих социологов и политологов, необходимо для когнитивной трактовки.
На деле, конечно же, между различными политическими идеологиями лежит громадная пропасть – работы Карла Маркса нельзя ставить на один уровень с экономическими взглядами Дональда Трампа. Но технически и то, и другое – политическая идеология.
Я понимаю ее в данной работе предельно широко. Это упрощение, которое возмутит многих социологов и политологов, необходимо для когнитивной трактовки.
На деле, конечно же, между различными политическими идеологиями лежит громадная пропасть – работы Карла Маркса нельзя ставить на один уровень с экономическими взглядами Дональда Трампа. Но технически и то, и другое – политическая идеология.
Преимущества производства клиентского опыта по сравнению с производством продукта
Основные этапы эволюции отношения к сервису и клиентскому опыту
проектирование опыта "Государство - Гражданин" методами поведенческой экономики. NUDGING
Проанализировали более 150 nudge программ Азии и Запада, выбрали и описали 68 лучших.
Друзья и враги
Как это не прискорбно признавать, но агрессивные идеологии имеют прочные когнитивные основания. Экспериментально доказано, что человеческой психике необходимо мыслить в дихотомии «свои-чужие». Немецкий философ Карл Шмитт говорил о дуальном коде «друг-враг», который, как он считал, лежит в основании политики как общественного явления. Антрополог Клод Леви-Строс считал эту дихотомию основой первобытного мышления.
Но нас куда больше интересуют именно психологические исследования разделения на «своих и чужих». Пионером в этой области стал исследователь Генри Тайфель. В своих экспериментах он показал, что разделение людей на группы по самым незначительным признакам достаточно для появления группового фаворитизма и дискриминации членов других групп. Эксперименты заключались в следующем: он давал испытуемым достаточно бессмысленные задания – например, угадать количество точек на экране, после чего делил их на группы якобы на основании ответов. Затем испытуемых просили распределить деньги между участниками эксперимента. Результаты были шокирующими – на «своих» проливался денежный дождь, в то время как «чужие» оставались ни с чем. Эти эксперименты многократно повторялись, в том числе и другими исследователями. И выяснилось даже больше – испытуемые начинали испытывать эмоциональную привязанность к своей группе и свысока относились к чужой группе. Количество точек на экране было достаточным основанием для начала противостояния между двумя группами.
Наша психика устроена так, что мы стремимся во всем видеть «своих и чужих». Иногда достаточно скрытого намека. Как показали данные другого исследования, просьба написать свой возраст на анкете фактически удвоила число респондентов, считающих, что политик Джон Маккейн страдает от расстройства интеллекта (корректное обозначение для «слабоумия»). То есть, вопрос про возраст подтолкнул их к автоматическому созданию группы «молодые», которую они противопоставили «старикам». Как известно, «чужих» принято стигматизировать, отсюда и рост негативных представлений о Джоне Маккейне.
Неудивительно, что политические идеологии делят общество на «своих» и «чужих». Это верно как для самых светских и либеральных течений, так и для наиболее радикальных. Разница заключается в том, что первые хотели бы лишить оппонента власти, а вторые – жизни.
Но нас куда больше интересуют именно психологические исследования разделения на «своих и чужих». Пионером в этой области стал исследователь Генри Тайфель. В своих экспериментах он показал, что разделение людей на группы по самым незначительным признакам достаточно для появления группового фаворитизма и дискриминации членов других групп. Эксперименты заключались в следующем: он давал испытуемым достаточно бессмысленные задания – например, угадать количество точек на экране, после чего делил их на группы якобы на основании ответов. Затем испытуемых просили распределить деньги между участниками эксперимента. Результаты были шокирующими – на «своих» проливался денежный дождь, в то время как «чужие» оставались ни с чем. Эти эксперименты многократно повторялись, в том числе и другими исследователями. И выяснилось даже больше – испытуемые начинали испытывать эмоциональную привязанность к своей группе и свысока относились к чужой группе. Количество точек на экране было достаточным основанием для начала противостояния между двумя группами.
Наша психика устроена так, что мы стремимся во всем видеть «своих и чужих». Иногда достаточно скрытого намека. Как показали данные другого исследования, просьба написать свой возраст на анкете фактически удвоила число респондентов, считающих, что политик Джон Маккейн страдает от расстройства интеллекта (корректное обозначение для «слабоумия»). То есть, вопрос про возраст подтолкнул их к автоматическому созданию группы «молодые», которую они противопоставили «старикам». Как известно, «чужих» принято стигматизировать, отсюда и рост негативных представлений о Джоне Маккейне.
Неудивительно, что политические идеологии делят общество на «своих» и «чужих». Это верно как для самых светских и либеральных течений, так и для наиболее радикальных. Разница заключается в том, что первые хотели бы лишить оппонента власти, а вторые – жизни.
Позитивные иллюзии
Поделив общество на «своих» и «чужих», мы начинаем накачивать свое сознание позитивными иллюзиями о «своих». В первую очередь, конечно же, речь идет о переоценке собственных возможностей и сил, сил и возможностей своей социальной группы.
94% опрошенных преподавателей американских ВУЗов утверждали, что обладают педагогическими способностями выше среднего – что, *разумеется*, абсолютно невозможно с точки зрения статистики. Исследования показывают, что переоценка собственных сил – один из главных факторов большинства вооруженных конфликтов в истории. Иными словами, X инициирует вооруженное противостояние только если уверен, что разгромит противника. Конечно, бывают ситуации, когда одна из сторон инициирует конфликт, заранее зная что обречена (соображения чести и т.п.).
Второй позитивной иллюзией является так называемая иллюзия контроля. Иллюзия контроля – убежденность субъекта в том, что исход ситуации зависит только от его действий – также способствует формированию агрессивных политических идеологий.
Кстати, наличие в идеологии религиозного субстрата усиливает иллюзию контроля, так как добавляет убежденность в покровительстве со стороны сверхъестественных сил. Более того, почти любой системе религиозных верований свойственно убеждение, что на действия сверхъестественных сил можно повлиять с помощью различных ритуалов. То есть, проще говоря, можно до определенной степени пытаться контролировать их действия.
94% опрошенных преподавателей американских ВУЗов утверждали, что обладают педагогическими способностями выше среднего – что, *разумеется*, абсолютно невозможно с точки зрения статистики. Исследования показывают, что переоценка собственных сил – один из главных факторов большинства вооруженных конфликтов в истории. Иными словами, X инициирует вооруженное противостояние только если уверен, что разгромит противника. Конечно, бывают ситуации, когда одна из сторон инициирует конфликт, заранее зная что обречена (соображения чести и т.п.).
Второй позитивной иллюзией является так называемая иллюзия контроля. Иллюзия контроля – убежденность субъекта в том, что исход ситуации зависит только от его действий – также способствует формированию агрессивных политических идеологий.
Кстати, наличие в идеологии религиозного субстрата усиливает иллюзию контроля, так как добавляет убежденность в покровительстве со стороны сверхъестественных сил. Более того, почти любой системе религиозных верований свойственно убеждение, что на действия сверхъестественных сил можно повлиять с помощью различных ритуалов. То есть, проще говоря, можно до определенной степени пытаться контролировать их действия.
Почему американские неоконсерваторы столь агрессивны?
В процессе подготовки этого текста мне задали вопрос – а почему американские неоконсерваторы столь агрессивны во внешней политике? И действительно, в США между «ястребами» и «неоконами» можно ставить знак равенства. Я постараюсь дать настолько краткий ответ, насколько это возможно и постараюсь остаться в рамках «когнитивного подхода».
В политической науке сформировался определенный консенсус согласно того,что консерватизм - это не только и не столько система взглядов, сколько определенный когнитивный стиль. Одним из первых об этом заговорил Филипп Тетлок в статье «Когнитивный стиль и система взглядов Британской палаты общин». В России эту традицию продолжил В.В. Блинов. Фактически общим местом стало утверждение, что консерватизму характерны такие черты, как интегрированный стиль мышления, ригидный познавательный контроль и конкретная концептуализация.
В этом наборе особенно интересен интегрированный стиль мышления – это означает, что консерваторы не очень хорошо дифференцируют объекты и видят только картину в целом, не улавливая нюансов.
Кто-то может сказать, что видеть картину в целом – очень полезно, но в данном случае доходит до весьма вульгарных обобщений и параллелей. Иногда, конечно, это является сознательной риторикой, направленной на электорат, но в большинстве случаев они говорят именно то, что думают.
Они до конца не улавливают разницу между реальными и мнимыми врагами, не чувствуют разницу между грозным соперником и оппонентом, который просто «имеет наглость» преследовать свои собственные интересы. В такой ситуации, конечно же, внешняя политика будет крайне агрессивной.
Следует отметить, что это не единственное возможное объяснение – достаточно изящный вариант предлагает парадигма рационального выбора, но это лежит за пределами данной статьи.
В политической науке сформировался определенный консенсус согласно того,что консерватизм - это не только и не столько система взглядов, сколько определенный когнитивный стиль. Одним из первых об этом заговорил Филипп Тетлок в статье «Когнитивный стиль и система взглядов Британской палаты общин». В России эту традицию продолжил В.В. Блинов. Фактически общим местом стало утверждение, что консерватизму характерны такие черты, как интегрированный стиль мышления, ригидный познавательный контроль и конкретная концептуализация.
В этом наборе особенно интересен интегрированный стиль мышления – это означает, что консерваторы не очень хорошо дифференцируют объекты и видят только картину в целом, не улавливая нюансов.
Кто-то может сказать, что видеть картину в целом – очень полезно, но в данном случае доходит до весьма вульгарных обобщений и параллелей. Иногда, конечно, это является сознательной риторикой, направленной на электорат, но в большинстве случаев они говорят именно то, что думают.
Они до конца не улавливают разницу между реальными и мнимыми врагами, не чувствуют разницу между грозным соперником и оппонентом, который просто «имеет наглость» преследовать свои собственные интересы. В такой ситуации, конечно же, внешняя политика будет крайне агрессивной.
Следует отметить, что это не единственное возможное объяснение – достаточно изящный вариант предлагает парадигма рационального выбора, но это лежит за пределами данной статьи.
В предыдущем абзаце речь шла про политиков-консерваторов, а не про консерватизм как интеллектуальную традицию. Консервативные философы подарили миру немало любопытных политических идей. Было бы весьма опрометчиво обвинять их в ригидном познавательном контроле или интегрированном стиле мышления.
Как вам понравилась статья)?
____
Рекомендуем
Рекомендуем
____
Вас также может заинтересовать
Вас также может заинтересовать